Неточные совпадения
Без него в комнате
стало лучше. Клим, стоя у окна, ощипывал листья бегонии и морщился, подавленный гневом, унижением. Услыхав в прихожей голос Варавки, он тотчас вышел к нему; стоя
перед зеркалом, Варавка расчесывал гребенкой лисью бороду и делал гримасы...
Из-за границы Варавка вернулся помолодевшим, еще более насмешливо веселым; он
стал как будто легче, но на ходу топал ногами сильнее и часто останавливался
перед зеркалом, любуясь своей бородой, подстриженной так, что ее сходство с лисьим хвостом
стало заметней.
Слышу,
перед зеркалом стала, значит, волоса пригладить.
Утром,
перед тем как встать в угол к образам, он долго умывался, потом, аккуратно одетый, тщательно причесывал рыжие волосы, оправлял бородку и, осмотрев себя в
зеркало, одернув рубаху, заправив черную косынку за жилет, осторожно, точно крадучись, шел к образам.
Становился он всегда на один и тот же сучок половицы, подобный лошадиному глазу, с минуту стоял молча, опустив голову, вытянув руки вдоль тела, как солдат. Потом, прямой и тонкий, внушительно говорил...
Генерал довольно легко выскочил из кареты; в сенях
перед зеркалом он еще раз поправил маленьким гребешком свой хохолок и
стал взбираться на лестницу.
Катишь почти знала, что она не хороша собой, но она полагала, что у нее бюст был очень хорош, и потому она любила на себя смотреть во весь рост…
перед этим трюмо теперь она сняла с себя все платье и, оставшись в одном только белье и корсете,
стала примеривать себе на голову цветы, и при этом так и этак поводила головой, делала глазки, улыбалась, зачем-то поднимала руками грудь свою вверх; затем вдруг вытянулась, как солдат, и, ударив себя по лядвее рукою, начала маршировать
перед зеркалом и даже приговаривала при этом: «Раз, два, раз, два!» Вообще в ней были некоторые солдатские наклонности.
Когда он проснулся, то прежде всего, наскоро одевшись, подошел к
зеркалу и
стал опять закручивать усы кверху, что делало его совсем не похожим на прежнего Дыму. Потом, едва поздоровавшись с Матвеем, подошел к ирландцу Падди и
стал разговаривать с ним, видимо, гордясь его знакомством и как будто даже щеголяя
перед Матвеем своими развязными манерами. Матвею казалось, однако, что остальные американцы глядят на Дыму с улыбкой.
Порою, останавливаясь
перед зеркалом, она с грустью рассматривала полное, свежее лицо с темными кругами около глаз, и ей
становилось жаль себя: жизнь обходит, забывает ее в стороне где-то.
Одна за другой в голове девушки рождались унылые думы, смущали и мучили ее. Охваченная нервным настроением, близкая к отчаянию и едва сдерживая слезы, она все-таки, хотя и полусознательно, но точно исполнила все указания отца: убрала стол старинным серебром, надела шелковое платье цвета
стали и, сидя
перед зеркалом,
стала вдевать в уши огромные изумруды — фамильную драгоценность князей Грузинских, оставшуюся у Маякина в закладе вместе со множеством других редких вещей.
И,
став перед цельным
зеркалом посреди комнаты, он начал поворачиваться в своем новом костюме, любуясь собою сам и заставляя любоваться исподтишка улыбавшихся над ним княгиню, дьяконицу, Ольгу Федотовну и Патрикея…
Графиня
стала раздеваться
перед зеркалом. Откололи с нее чепец, украшенный розами; сняли напудренный парик с ее седой и плотно остриженной головы. Булавки дождем сыпались около нее. Желтое платье, шитое серебром, упало к ее распухлым ногам. Германн был свидетелем отвратительных таинств ее туалета; наконец, графиня осталась в спальной кофте и ночном чепце: в этом наряде, более свойственном ее старости, она казалась менее ужасна и безобразна.
— Да, значит голова есть; я это знаю, — отвечала Ида и
стала завязывать
перед зеркалом ленты своей шляпы. Ей, кажется, хотелось, чтобы и Маня пошла с нею, но Маня не трогалась. Истомин вертелся: ему не хотелось уходить и неловко было оставаться.
— Нет! Я объяснюсь. Я объяснюсь! — высоко и тонко спел Коротков, потом кинулся влево, кинулся вправо, пробежал шагов десять на месте, искаженно отражаясь в пыльных альпийских
зеркалах, вынырнул в коридор и побежал на свет тусклой лампочки, висящей над надписью: «Отдельные кабинеты». Запыхавшись, он
стал перед страшной дверью и очнулся в объятиях Пантелеймона.
Молодая супруга даже струхнула пред этим взглядом и голосом и, надув губки, окончательно уже удалилась к себе, поместилась
перед зеркалом и медленно
стала раздеваться.
Сняла кофточку, распустила по белым, полным плечам свою густую косу и
стала причесываться
перед зеркалом. Сделала себе китайскую прическу, потом греческую, потом начала прикидывать, как бы вышло, если бы подрезать спереди гривку. Александре Михайловне давно хотелось пустить себе на лоб гривку и завивать ее, но Андрей Иванович строго запретил ей это.
Мы наряжались на святках. Когда
стали перед обедом переодеваться, я залюбовался собою в
зеркало: с наведенными китайскою тушью бровями и карминовым нежно-красным румянцем на щеках я был просто очарователен. Вечером мы ехали на детский бал к Ладовским. И у меня мелькнуло: брови-то необходимо смыть, — сразу заметят, а румянец на щеках оставлю. Кто заметит? Ну, а заметят, — скажу...
Его заставили прождать минуты три; но они показались ему долгими. Раза два выпрямлял он талью
перед зеркалом и даже
стал отряхивать соринку с рукава.
Отсюда
становится вполне понятным волнение княжны Юлии в ту минуту, когда она, стоя
перед зеркалом, бросила на себя последний взгляд и обратилась к своей горничной с последним приказанием.
Уселся он
перед зеркалом, намылил я ему подбородок,
стал править бритву, да и взгляни в окно, — а окна-то из кабинета на двор выходили, — а по двору-то Анютка идет, пышная такая, важная, и ключами помахивает.
Утром, когда я, встав от сна, стою
перед зеркалом и надеваю галстух, ко мне тихо и чинно входят теща, жена и свояченица. Они
становятся в ряд и, почтительно улыбаясь, поздравляют меня с добрым утром. Я киваю им головой и читаю речь, в которой объясняю им, что глава дома — я.
На барышне теперь уже не было её утреннего пеньюара и шарфа. Изящный костюм для гулянья ловко обхватывал её тонкую фигуру, a пышно завитую голову покрывала нарядная шляпа со страусовым пером. Держа в руках огромнейших размером модную муфту, Натали порхнула к
зеркалу и
стала охорашиваться
перед ним, небрежно бросая через плечо по адресу Даши...
Позвали к барину брить. Уселся Петр Александрович
перед зеркалом. Намылил ему Пахомыч подбородок,
стал править бритву, да и взгляни в окно — а окно-то кабинета на двор выходило — а по двору-то Аннушка идет, пышная такая, важная и ключами помахивает.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в
зеркало и в той самой позе, которую он взял
перед зеркалом,
став перед Долоховым, он взял стакан вина.